В.В. Фомин Начальная история Руси. СОДЕРЖАНИЕ. Введение Амбиции и фикции норманской теории Русская история на «этимологической дыбе» норманизма Начало Русской земли Заключение Приложения.. Вячесла́в Васи́льевич Фоми́н (род. 1957) — российский историк и историограф, исследователь начальных этапов истории Древней Руси. Доктор исторических наук, проректор по научной работе Липецкого государственного педагогического университета..
- 11 Хрестоматия по истории России… С.101 102; Фомин В.В. Начальная. 16 См. об этом подробнее: Фомин В.В. Начальная история Руси. С.92 93, .
- Вячеслав Васильевич Фомин (род. 1957) российский историк и историограф, исследователь начальных этапов истории Древней Руси. Доктор исторических наук, заведующий кафедрой… … Википедия..
- 11 Хрестоматия по истории России… С.101 102; Фомин В.В. Начальная 16 См. об этом подробнее: Фомин В.В. Начальная история Руси. С.92 93.
- Вячесла́в Васи́льевич Фоми́н (род. 1957) — российский историк и историограф, исследователь начальных этапов истории Древней Руси. Доктор.
2. Фомин В. В. Варяги и варяжская русь: К итогам дискуссии по варяжскому вопросу. М., 2005. 3. Фомин В. В. Ломоносов: Гений русской истории. 5. Фомин В. В. Начальная история Руси. М., 2008.. Исторические науки История России Начальная история РусиВ. В. Фомин. Настоящее учебное пособие посвящено раскрытию главного вопроса нашей истории - началу Руси и истокам российской государственности.. Русь и ее имя в дорюрикову эпоху. © В.В. Фомин. Липецкий государственный педагогический университет. 16 См. об этом подробнее: Фомин В.В. Начальная история Руси..
Исторический форум - Книги по истории, культуре и религии славян и русов. Заключение. Заблуждение в норманстве варягов и варяжской руси, приобретшее в последнее время совсем уж гротескный вид, вступает в полное противоречие со свидетельствами русских, западноевропейских и арабских источников, с массовым археологическим, антропологическим, нумизматическим и лингвистическим материалом, выводящими в поисках ответа на варяго- русский вопрос на Южную Балтику. Вместе с тем примечателен тот факт, что правоту антинорманистов, указывающих на Южную Балтику как родину прибывших к восточным славянам в 8. Так, Н. М. Карамзин, принимая версию А.
Л. Шлецера о выходе руси из Рослагена, в то же время под влиянием «августианской легенды» и соответствующего топонимического материала в Пруссии допускал как «вероятность» возможность ее призвания именно из пределов последней, где она обитала какое- то время, выселившись из Рослагена. Замечательно, - отмечал в 1. М. А. Максимович, - что и Карамзин, хотя и вывел руссов из Швеции, но сначала ословянил их в Пруссии и потом уже привел в Новгород» [Карамзин Н. М. История государства Российского. Т. I. М., 1. 98. 9. С. 5. 8, примеч. 1. Максимович М. А. О происхождении варяго- руссов // Собрание сочинений М.
А. Максимовича. Т. I. Киев, 1. 87. 6. С. 1. 03, примеч. Особенно показательна в этом плане позиция М. П. Погодина. Так, в 1. Руси): «Может быть, и я сам увлекаюсь норманским элементом, который разыскиваю двадцать пять лет, и даю ему слишком много места в древней русской истории; явится другой исследователь, который исключительно предается славянскому элементу (впрочем не похожий на нынешних невеж): мы оба погрешим, а наука, истина, умеряя одного другим, выиграет».
Но доводы этих «невеж», как скоро показало время, оказались настолько убедительными, что Погодин, не желая, видимо, впадать в еще бόльший научный грех, постепенно начинает переводить взгляд со Скандинавии на Южную Балтику. И в 1. 86. 0 г. он уже говорил, что на ее земли переселилось из Норвегии «племя скандинавское или готское», совершенно «покрывшее» первых поселенцев- славян, в связи с чем «могут, конечно, примириться все мнения о происхождении Руси». В 1. 86. 4 г., т. То же самое он сказал и в 1.
Призванное к нам норманское племя могло быть смешанным или сродственным с норманнами славянскими». После чего, беря во внимание информацию западноевропейского хрониста Гельмольда о Вагрии, резюмировал: «Чуть ли не в этом углу Варяжского моря заключается ключ к тайне происхождения варягов и руси. Здесь соединяются вместе и славяне и норманны, и вагры и датчане, и варяги, и риустри, и росенгау». В 1. 87. 4 г. Погодин высказал окончательное мнение, что только из Неманской Руси и была призвана варяжская русь (параллельно с тем подчеркивая, что к Вагрии тянуло само ее имя, «подобозвучное с варягами, и близкое сходство или даже соседство славян и норманнов». Но его смущало то, что она «находится в наибольшем отдалении от Новгорода и мудрено предположить как знакомство, так и столь продолжительное плавание к нему») [Погодин М. П. Исследования, замечания и лекции о русской истории.
Т. 3. М., 1. 84. 6. С. 2. 96, примеч.
Г. Гедеонов и его система происхождения варягов и руси. СПб., 1. 86. 4. С. Новое мнение г. Иловайского // Беседа. Кн. IV. Отд. II. М., 1.
С. 1. 14- 1. 15; его же Борьба не на живот, а на смерть с новыми историческими ересями. М., 1. 87. 4. С. 2. В 1. 85. 5 г. С. М. Соловьев с удовлетворением констатировал, что «отрицание скандинавского происхождения Руси освобождало от вредной односторонности, давало простор для других разнородных влияний, для других объяснений, от чего наука много выигрывала» [Соловьев С. М. Каченовский Михаил Трофимович // Его же.
Сочинения. Кн. XXIII. М., 2. 00. 0. С. 8. К сожалению, сегодня господствует именно эта «вредная односторонность», губительная для науки, и апологеты которой крайне резко и совершенно ненормально реагируют на иные подходы к решению варяго- русского вопроса.
Так, в 1. 99. 9 г. Л. С. Клейн, отстаивая исключительное право археологов- норманистов единолично интерпретировать варяго- русский вопрос, представил несогласных со своей позицией и норманской теорией людьми, страдающими уязвленным национальным самолюбием, комплексом неполноценности и страстью «к переделке истории», испытывающими «тайный страх перед теми ужасными последствиями, которые разразятся, если (не дай бог!) окажется, что термин «Русь» - северного происхождения», ибо тогда «урон национального достоинства: зазорно носить чужое имя». Насколько далеко этот археолог зашел в своем неприятии инакомыслящих коллег и их карикатуризации, что даже Б. А. Рыбакова, признававшего норманство варягов, но в духе «советского антинорманизма» приуменьшавшего их значение в русской истории, в 2. Он был готов очищать и украшать его историю». Явно нездоровый накал страстей вокруг варяго- русского вопроса, следовательно, нездоровый настрой в самой нашей науке, особенно продемонстрировали норманисты в ушедшем 2. Так, в мае на вышеупомянутой конференции в Эрмитаже представитель уважаемого академического института археолог В.
Я. Петрухин, обрушившись на оппонентов, начиная с В. Н. Татищева и М. В. Ломоносова, заявил, что их воззрения, которые он более чем путано изложил, не имеют отношения к науке и что за эти воззрения надо «бить канделябрами» (лексика для доктора исторических наук просто по- разительна). Двести лет назад А.
Л. Шлецер, о наличии у которого «нервного расстройства» и «чрезвычайно распухшего самолюбия» говорил В. О. Ключевский [Ключевский В. О. // Его же. Сочинения в восьми томах. Т. VIII. М., 1. 95. С. 4. 41], свое монопольное право на первенство в русской исторической науке и, разумеется, истину утверждал грубым и хамским неприятием всего, что было сделано русскими историками. Не видя в последних «ученых историков» и пренебрежительно именуя их «монахами, писарями, людьми без всяких научных сведений», он, как уже указывалось, особо негативно и не- лицеприятно отзывался о Татищеве («татищевские бредни») и Ломоносове («совершенный невежда во всем, что называется историческою наукою»).
Но время, как известно, самый лучший судия, и оно все расставляет по своим местам. И если идеи, высказанные Татищевым и Ломоносовым, оказались очень плодотворными, и ими во многом живет современная историческая наука, не всегда это осознавая и признавая, то наследие Шлецера оказалось практически бесплодным, о чем прямо сказал в 1. М. П. Погодин: «результаты Шлецеровы теперь уже ничего не значат» (в 1.
М. А. Максимовичем произнес поучительные слова: «я увидел, что ты не рассердился на меня за мое откровенное, без обиняков, мнение о твоем сочинении. Да и как могло быть иначе: кто предан науке, кто любит истину, тот принимает речь об ней с любовью, как бы она не была высказана. Только невежество уличенное гневается, только педантизм, привязанный к букве, непричастный духу, выходит из себя, когда ему покажешь, что он даже и аза в глаза не знает». Тогда же С. А. Бурачек, го- воря о доброжелательной атмосфере дискуссии антинорманиста Н. В. Савель- ева- Ростиславича и норманиста И. П. Боричевского, заметил, что «они как то умеют сберечь друг друга от обоюдных оскорблений, умеют сохранить взаимное уважение одного к другому.
Ни один из них не распоряжается хозяином в общем добре, не считая своего знания исчерпанным, своего решения делом конченным, пред которым, как пред деирским истуканом, все остальные должны - ниц, а не то… Да говорят, будто бы и впрямь смешон диктаторский тон во всякой науке, и пуще в науке русских древностей» [Погодин М. П. Ответ // Москвитянин. Ч. III. № 5. М., 1. С. 2. 11; Маяк. СПб., 1. С. 4. 7]). Е. А. Мельникова, в силу своего филологического образования весьма смутно представляющая и собственно методы исторического исследования, и богатейшую, почти четырехсотлетнюю историю разработки варяго- русского вопроса, и его многообразную источниковую базу, и методы исторической критики последней, в интервью журналу «Русский Newsweek» поделилась «беспокойством», что «несколько лет назад среди историков произошел «ренессанс средневековья», выразившийся в всплеске «антинорманизма, причем примитивного, основывающегося на работах середины XIX в.
Этот всплеск был спровоцирован администрацией президента, это чисто политический заказ». И в качестве примера она привела, по ее словам, нашумевшую «антинорманистскую» конференцию «Рюриковичи и российская государственность», состоявшуюся в Калининграде в 2.